Александр Цфасман -
«некоронованный король» джаза

Важная роль в этом отводилась, как уже было сказано, искусству, как одному из главных средств пропаганды и воздействия на массы. В специальном обращении, принятом на пленуме ЦК работников искусств уже на второй день войны, говорилось: «Где бы ни находились части нашей Красной Армии и Военно-морского флота, работники искусств разделят с бойцами фронтовую жизнь». Деятели эстрады и джаза, композиторы-песенники, поэты, артисты и музыканты, как и представители всех других видов музыки: симфонической, камерной, народной, конечно, приняли самое активное участие в этой программе, включившись в создание и исполнение новых песен, оркестровых произведений, кантат, ораторий, эстрадно-музыкальных обозрений, музыки к спектаклям на военную тему. Уже в первом номере газеты «Советское искусство», выпущенном после начала войны, сообщалось, что «...для джаз-оркестров в ближайшие дни будут изданы ноты антифашистских песен Д. Кабалевского и А. Цфасмана».

Ещё в 1939 году А.Н. Цфасман написал «Оборонную рапсодию», составленную из мелодий популярных песен, перемежающихся трубными и фанфарными сигналами и маршеобразными вставками. В основу «Рапсодии» легли тема украинской песни «Распрягайте, хлопцы, коней», «Казачья песня» из оперы И. Дзержинского «Поднятая целина» и «Если завтра война» Дм. и Дан. Покрассов. Ярко и изобретательно аранжированные, изобилующие сочными оркестровыми красками и эффектами, мелодии всем знакомых песен в этой трактовке производили сильное впечатление на слушателя. Записанная на две стороны пластинки на 78 оборотов, «Оборонная рапсодия» (называвшаяся первоначально «Рапсодия на темы массовых песен»), была выпущена большим тиражом и имела немалый успех.

После начала войны джаз-оркестр ВРК продолжал активно выступать на Радио в открытом эфире, записывался на пластинки. Из записей этого времени следует отметить две песни: «Смерть врагам!» (музыка А. Цфасмана, слова В. Винникова) и, особенно, «Победа - наш клич боевой!» (музыка Александра Цфасмана, слова Рудольфа Брансбурга). Первая песня, несмотря на актуальность её содержания, довольно декларативна, «программна» и не очень интересна в музыкальном плане, но вторая является по-настоящему волнующим документом того тревожного и героического периода лета и осени 1941 года - сдерживания рвущегося к столице врага и обороны Москвы. Решённая в темпе марша, в мажорной тональности, с красивой, запоминающейся мелодией и взволнованными, жизнеутверждающими словами, вселяющими надежду и уверенность в том, что враг будет непременно разбит и отогнан от родной столицы, песня-марш была поистине удивительной для того тяжелейшего отрезка времени в истории Великой Отечественной войны. В трагические для Москвы дни середины октября 1941 года, когда немецко-фашистские войска стояли в 30-40 километрах от столицы, вход в неё был практически открыт. И только нерешительность германского командования, подозревавшего какой-то подвох со стороны большевиков, помешала осуществиться её захвату. По городу летал чёрный пепел от сжигаемых документов учреждений, домовых книг, списков ответственных работников, архивных материалов. В некоторых районах началась паника, кое-где стали грабить магазины и растаскивать продовольствие. По радио, наряду с другими патриотическими советскими песнями, звучала песня А.Н. Цфасмана «Победа — наш клич боевой!».

Подошедшие вскоре к Москве сибирские дивизии и срочная организация командованием решительных мер по укреплению обороны Москвы, произвели необходимые действия. Столица была спасена. Через полтора месяца, 5-6 декабря 1941 года, началось историческое контрнаступление советских войск, отбросившее неприятеля на 250-300 километров к западу, освободившее ряд областей и явившееся первой крупной победой Красной Армии, что предопределило во многом весь ход Второй Мировой войны и последующий разгром гитлеровской Германии.

(Между прочим, хочется отметить небольшую подробность: среди населения Москвы всех возрастов, героически трудившегося на сооружении оборонительных рубежей на подходах к столице, противотанковых рвов, траншей, боровшегося по ночам с зажигательными бомбами, сброшенными вражеской авиацией, было, по словам очевидцев, немало девушек и молодых женщин, которые срочно делали модные причёски, маникюр, шили новые эффектные платья и наряды. Они готовились таким образом «на всякий случай» (если Москву всё-таки сдадут) к встрече и контактам с «цивилизованными западными людьми» - немцами. Конечно, они не знали о плане Гитлера после захвата советской столицы (что он считал делом уже практически решённым: были даже изготовлены медали «За взятие Москвы») сравнять этот город с землёй, точнее, затопить его, большую часть жителей уничтожить, остальных обратить в рабство. Видимо, эти особы были плохо информированы и о зверствах фашистов на оккупированных наших территориях.)

Некоторые специалисты считают, что песня А. Цфасмана - Р. Брансбурга «Победа - наш клич боевой!» была последней записью, произведённой московским Домом звукозаписи, но это вопрос спорный. После неё было сделано ещё несколько перед тем, как ДЗЗ прекратил свою работу больше, чем на год (до октября 1942 года). Но то, что она явилась последней записью (№ 11056) джаз-оркестра Всесоюзного Радио перед закрытием Дома звукозаписи и двух главных заводов грампластинок: Апрелевского и Ногинского, - действительно, верно.

Стремительно надвигавшийся с запада вал немецко-фашистских войск заставил Правительство принять решение срочно эвакуировать на восток, на Урал и в Сибирь, важнейшие заводы и предприятия с территорий европейской части страны, ещё не захваченных врагом. Когда агрессор почти вплотную подошёл к Москве, встал вопрос об эвакуации производственных мощностей и заводов московского региона. 16 октября немецкая авиация сбросила бомбы на посёлок Апрелевку, расположенный в 42–х км от Москвы. Через день действовавший здесь крупнейший отечественный завод грампластинок закрылся, а 30 октября поступил приказ об эвакуации. Более 400 рабочих ушли на фронт защищать Родину. Всё технологическое оборудование, за исключением совсем небольшой части, оставленной про запас, было срочно увезено в Сибирь, в город Белово Кемеровской области. Ногинский завод грампластинок, находившийся в 68 км от Москвы, ещё раньше был таким же образом переправлен в Среднюю Азию, в г. Ташкент, откуда он после войны не возвратился, став основой Ташкентского завода грампластинок. С закрытием Дома звукозаписи производство звучащей продукции, так нужной на фронте и в тылу, в стране замерло. Ограниченно действовали практически только два предприятия: Экспериментальная фабрика грампластинок при Ленгорисполкоме (бывшая «Ленкино») в осаждённом городе на Неве и небольшой завод (точнее, цех) Свердловского областного треста по кинофикации в г. Свердловске, на Урале. Лишь в октябре 1942 года, когда возобновили свою работу Дом звукозаписи в Москве и Апрелевский завод грампластинок, на той небольшой части технологического оборудования, предусмотрительно оставленного при эвакуации предприятия, были произведены первые после годичного перерыва записи и отпечатаны первые партии пластинок. Основные же цеха и помещения Апрелевского завода вскоре после его перебазирования на восток были переданы в распоряжение Министерства миномётного вооружения, и здесь разместились мастерские по ремонту миномётов и изготовлению запчастей к ним и минных взрывателей.